Что значит «лечить»

Врачом нельзя стать случайно. Ими становятся люди, которых привел в эту профессию внутренний компас, некий интуитивный порыв. Быть врачом сможет только тот, кто мечтает лечить людей всем сердцем. О своем профессиональном пути, обучении и работе расскажет детский невролог Елена Лопацкая.

– Елена, чем вы руководствовались при выборе профессии? Как появилась идея стать врачом?

– Мое врачебное предназначение возникло само собой. Это было мое желание. И я осуществила его. Я с детства знала: когда вырасту, буду именно врачом. В семье не было близких, которые были бы связаны с медициной. Мои мама и папа – инженеры.

Мама рассказывала, что в детстве я не любила играть ни в куклы, ни в машинки. Но уже с четырех лет я «лечила» свои мягкие игрушки: колола им уколы с водой. Когда ходила в поликлинику, всегда уносила с собой какой­нибудь врачебный «трофей»: педиатр давал мне шпатель, стоматолог – какой­то свой предмет… К десяти годам у меня было очень много «врачебных» предметов: я хранила их в огромном ящике от пылесоса. Я очень часто играла в больницу, лечила, выписывала рецепты, у меня были карты, журналы…

Окончив девять классов средней школы, я поступила в химико­биологический лицей. После лицея сдала ЦТ по химии и биологии. Я хорошо училась, и тестирование тоже сдала очень хорошо. Но в год, когда я родилась, был пик рождаемости, поэтому поступающих было очень много. К тому же, тогда только внедрялась система централизованного тестирования. Все это стало причиной стресса, который был у меня во время подачи документов.

Я выбирала между двумя вузами: БГМУ и биологический факультет БГУ, решила выбрать второй. Но оказалось, что туда я проходила только на платную форму обучения. Для меня это было шоком. Помню, как я рыдала, а мама меня успокаивала, говорила, что все в порядке. Я была очень расстроена, ведь я всю жизнь хотела стать врачом. При подаче документов женщину из приемной комиссии удивили мои слезы: «Девочка, чего ты так плачешь? У тебя же такие высокие баллы, скорее бегите в медицинский университет, там еще не закончилась подача документов…».

Когда мы приехали в медицинский университет, я ознакомилась со всеми факультетами. Мама говорила, что нужно идти в стоматологию, потому что мне когда­то нравилось играть в стоматолога. Но к тому времени мне уже не хотелось лечить зубы. Решила поступить на педиатрический факультет. И поступила.

 

– Как проходили годы обучения?

– Работая в поликлинике, я провожу медосмотры. И всегда, когда ко мне приходят подростки, я спрашиваю, кем они хотят быть. Когда ребенок говорит, что хочет поступить в медицинский университет, я переспрашиваю свой вопрос, но уже по­взрослому: «А ты этого правда хочешь?». Ведь я на своем опыте знаю: чтобы учиться в медуниверситете, нужно этого очень хотеть и быть уверенным в своем желании на 100 %. Поступив туда, можно очень быстро разочароваться в профессии и потерять интерес к медицине.

Учеба в медицинском – это действительно сложно. У моих знакомых, поступивших в другие вузы, была та студенческая жизнь, которую в общем представлении ведет студент: они часто веселились, гуляли, много спали… У меня же ничего этого не было. Невозможно было ни прогулять, ни поспать.

Медвуз – это большие домашние задания, постоянные отработки, специфические предметы… Все это – только для тех, кто по­настоящему мечтает стать врачом.

Я не была «ботаником», но очень старалась хорошо учиться. За все годы, проведенные в университете, у меня не было ни одной пересдачи. У нас была очень старательная группа. Но когда годы обучения уже подходили к концу, примерно половина из моих одногруппников разочаровалась в медицине. Многие из них решительно не хотели связывать свою профессиональную жизнь с этой сферой и не понимали, зачем они поступили в медуниверситет.

Я считаю, что будущему врачу нужно с пользой пройти интернатуру, но для этого нужно действительно хотеть получить те знания, которые тебе могут дать практикующие специалисты. Доктора будут заинтересованы в обучении только в том случае, если будут видеть, что это интересно тебе самому, если будут видеть заинтересованные глаза.

Где бы я ни проходила интернатуру, я всегда очень серьезно подходила к этому этапу моего обучения. Ведь во многом получение знаний и навыков зависит от личной инициативы и желания. Нужно дерзать, просить, настаивать, ходить… Если сам не спросишь, никто даже и знать не будет, что тебе это нужно объяснить.

Когда я слышу от ребенка, что он хочет стать врачом, я всегда говорю, что чтобы работать врачом, нужно обладать огромной терпимостью к людям, нужно уметь их понимать. Если этих качеств нет, профессия очень быстро озлобит человека.

 

– В чем заключается работа детского невролога? Чем занимается такой специалист?

– Мою работу можно разделить на несколько частей. Первое подразделение – это профосмотр и ведение детей с рождения до года.

При идеальных условиях осмотр ребенка в этом возрасте врачом­неврологом должен осуществляться раз в три месяца, потому что это время – самое важное время в развитии малыша. На протяжении года врач следит за динамическим развитием ребенка, наблюдает, как он выполняет необходимые функции в определенном директивном возрасте (3, 6, 9 месяцев). Детский невролог отмечает, есть ли отставание, нужно ли чем­то помогать.

Если у ребенка с рождения были какие­то проблемы, к примеру, если он родился недоношенным, то обязанности врача изменяются: он должен наблюдать за ребенком каждый месяц. Детский невролог следит, какой диагноз будет выставлен малышу, если он все­таки не здоров. После этого в поликлинике его состояние будет находиться под постоянным контролем. Родители и ребенок должны ежемесячно посещать поликлинику, где врач назначает ребенку анализы, УЗИ головного мозга и прочее в зависимости от конкретного случая.

Второе подразделение – профилактическая помощь детям с двух до трех лет (когда производится оформление в детские сады) и детям с пяти до шести лет (когда проходит подготовка к школе). В возрасте 14­17 лет подростки осматриваются ежегодно.

Третье подразделение – работа с детьми с острыми жалобами. К ним относятся, к примеру, черепно­мозговые травмы. В такой работе неврологу помогают коллеги из нейрохирургии. В свою очередь, невролог помогает коллегам в дообследовании, например, офтальмологических болезней.

Четвертое подразделение – это, как я считаю, самое сложное направление в работе детского невролога. Оно заключается в ведении детей­инвалидов и детей, состоящих на дис­пансерном учете. Основной диагноз таких детей – детский церебральный паралич. Помогать таким детям очень сложно, хоть основная тяжесть работы с такими детьми ложится на плечи физиотерапевтов.

Неврологу важно выявить это заболевание рано. Если ребенку меньше пяти лет, то надежда на улучшение состояния еще есть. Также помощь возможна, если у ребенка наблюдается положительная динамика состояния. Однако даже в таком случае работа очень сложная. Когда выезжаешь к больным детям на дом, понимаешь, что как специалист уже практически ничем не можешь помочь. Моя задача в таком случае – не допустить ухудшения состояния.

В таких случаях работа детского невролога – это помощь словом. Нужно уметь общаться с родителями детей, которые серьезно больны.

 

– Насколько важна роль коммуникации и личной беседы в вашей работе?

– Очень важна, детский невролог без навыков общения работать не сможет. Ведь когда дети тяжело больны, это очень сложно понять и принять. Я очень много говорю с родителями, пытаюсь их успокоить. Не раз у меня наворачивались слезы.

Например, часто к неврологу обращаются с диагнозом судорожный синдром, который для родителей, как я считаю, – самое шокирующее, что они могут услышать. Есть определенная симптоматическая эпилепсия, когда есть причина этого заболевания. А есть просто внезапная. И если ребенок болен ДЦП с детства, у его родителей есть время постепенно принять болезнь. Им проще, чем тем родителям, кто столкнулся с заболеванием внезапно, резко. Когда болезнь дает о себе знать неожиданно – это страшнее всего. И родителям принять такой диагноз очень тяжело.

Когда у ребенка вдруг случается припадок, его отправляют в стационар, где ни у кого нет времени на разговоры. Позже родители обращаются в поликлинику. И тогда я очень долго разговариваю с ними, потому что для них все произошедшее – очень серьезный шок.

У таких людей единственный и понятный вопрос: «Это пройдет?». Я говорю, что ребенку нужно в течение двух лет постоянно принимать препарат. Тогда на меня сыпется множество вопросов: «Что делать, если вдруг припадок снова случится? Как нам жить? А если не пить лекарства?». Тогда я говорю жестко: «Послушайте, живите как жили раньше и ничего не ждите. Случится или нет – это никому не известно. Ваша задача: принимать препарат».

Да, такая тактика может не сработать. Только около 30 % больных излечиваются сразу. Чаще всего приходится в ходе лечения повышать дозу или изменять его. Но ждать нельзя.

 

– Какими качествами должен обладать врач?

– Нужно быть коммуникабельным, уметь общаться с людьми: как со взрослыми, так и с детьми. Конечно, такому врачу, как детский невролог, нужно быть добрым, любить детей, уметь находить с ними общий язык, шутить и не бояться этого. Также нужно быть отзывчивым, небезразличным и с пониманием относиться к чужому горю.

Врачу нужно уметь говорить правду и не лукавить, не смягчать проблему. Нужно говорить все так, как есть. Да, иногда сталкиваешься с тяжелыми хроническими заболеваниями, и очень сложно объяснить родителям, в чем дело и что будет дальше. Но сказать правду в лицо, даже если она страшна, просто необходимо. Иначе родители станут либо спрашивать, либо думать: «Может, само обойдется?». А ведь такого не произойдет. Поэтому врачу нужно иметь твердый характер.

Я считаю, что у врача, независимо от того, сколько лет он в профессии, должно быть чувство коллегиальности. Нельзя пренебрегать опытом и знаниями своих коллег. Я совсем не стесняюсь консультироваться со своими коллегами. Всегда, если это необходимо, нужно попросить помощи, задать вопрос.

Работая с больными детьми, нужно обладать терпимостью. Нельзя раздражаться. Бывает, в работе сталкиваешься с негативом и неуважением. Иногда, объясняя что­то родителям, очень сложно сохранить равновесие, однако нужно уметь не преувеличивать эмоции. Поэтому у каждого врача должно быть развито чувство собственного достоинства. Это не то же самое, что гордыня.

 

– Какие плюсы и минусы вашей профессии вы можете выделить?

– Работа приносит мне чувство удовлетворения. Я ощущаю себя там, где должна быть. Я хожу на работу, которую люблю. Да, я устаю, мне тяжело, но я просыпаюсь утром с радостью. Я занимаюсь тем делом, которое мне нравится.

Я считаю свою профессию социально значимой. Помогать людям – это огромный плюс. От врача зависит многое: психологическое здоровье родителей и физическое здоровье детей. Способность направить, указать, на что обратить внимание.

Бывает, что работа отнимает энергию и жизненные силы. В эмоциональном пане тоже бывает сложно. Но я люблю контактировать с людьми, мне нравится с ними общаться и помогать им. Да, иногда возникают неприятные ситуации на рабочем месте, поэтому нужно любить людей, иначе станешь злым.

На работе я заряжаюсь положительной энергией детей. Радуюсь, когда вижу благодарный взгляд родителей и веселое, счастливое лицо ребенка. Приятно, когда ты можешь помочь.

К минусам относится частое получение отрицательной энергии, когда взгляд на проблему не совпадает. Особенно тяжело – с теми родителям, которые считают, что их ребенок болен, когда на самом деле он здоров.

Также к минусам отнесу небольшую заработную плату. Та работа, которую выполняет доктор, та отдача, которая от него исходит, оплачивается действительно недостаточно. На мне лежит ответственность за состояние ребенка. Я выписываю рецепты, на которых стоит моя подпись. Считаю, что каждый труд должен оплачиваться в зависимости от потраченных сил и возлагаемой ответственности.

 

– Влияет ли работа на вашу жизнь?

– Да. Кроме этого, у меня изменилось отношение к детям, когда у меня появился ребенок. Теперь я стала лучше понимать родителей.

Также я начала относиться к заболеваниям моих родственников и моей дочери спокойней. Я понимаю, что значит здоровье и болезнь. Те заболевания, с которыми я сталкиваюсь в рабочее время, намного страшнее, чем то, с чем может столкнуться мой ребенок в повседневной жизни, например, с простудой.

Со временем я стала по­другому воспринимать панику. С опытом приходит навык успокоить человека в паническом состоянии.

Когда ты заканчиваешь медуниверситет, в голове тысяча болезней. Ты же врач, все знаешь, и когда сталкиваешься с реальным случаем, на ум приходит множество вариантов. Сейчас, с опытом, все стало проще. Со временем становишься сдержанней. Постепенно учишься рационально подходить к своей работе и ясно видишь, где одно, а где – другое.

 

Вера ЖИДОЛОВИЧ