О работе авиатехника

Каково быть на «ты» с воздушной птицей? Об этом читателям «Кем быть?» рассказала авиатехник «Белавиа» Ольга Венская.

Форму с эмблемой «Белавиа» Ольга примерила на себя в 2015 году. С тех пор девушка стала частью цеха технического обслуживания авиационной техники. Рабочий день по 12 часов, смена 2/2 – дело обычное для многих, а вот проверка двигателя в самолете или, к примеру, замена шасси – будни нашей героини.

Ольга встретила нас и повела по длинному коридору, куда обычному пассажиру не попасть. «Здесь сидят диспетчеры», – показывает девушка на многочисленные двери. Пока мы шли, Олины коллеги-мужчины лукаво улыбались вслед такой процессии и кто-то даже крикнул: «Ой, звезда наша». На что девушка только улыбнулась.

Не прошло и пяти минут, как мы оказались в ангаре. Для этого пришлось выйти из здания и пройтись по улице. За массивными дверями нас ждал небольшой самолет CRJ-100/200 или, как называют его сами техники, Сержик. Возле него уже кипела работа. Передвижные лестницы окружили самолет, шланги, провода вели прямо под него. В салоне виднелась фигура мужчины. «Проверяет: нет ли сломанных кресел, столиков», – поясняет нам Ольга.

Пока все при деле, девушка повела нас в кабинет, где начинается рабочий день каждого техника. Дверь кабинета практически сливается со стеной ангара, также ее скрывают лестницы, стоящие в ряд перед входом. Здесь начальник смены каждое утро распределяет задания между персоналом. Сейчас Ольге сложно представить, что ее жизнь могла сложиться по-другому. Но все решил случай.

«Ну, схожу с тобой за компанию, чтобы тебе страшно не было»

– Подруга уговорила меня прыгнуть с парашютом вместе с ней. Тогда первая мысль была: «Ну, схожу с тобой за компанию, чтобы тебе страшно не было». Хотя я сама боюсь высоты, даже сейчас. После этого я твердо решила, что хочу связать свою жизнь с самолетами. До этого я хотела поступить на строительный факультет, тогда была популярна специальность «Промышленное и гражданское строительство», многие мои знакомые собирались ее выбрать. Но вот в 16 лет я прыгнула и решила, что буду летчиком.

По словам Ольги, родители к ее выбору профессии отнеслись спокойно. Мама в свое время была вынуждена остаться в родном городе, так как ее родители не отпустили получать «вышку» в Витебск – слишком далеко. Поэтому когда Ольга решила уехать из Гродно и учиться в Минске, то поддержка со стороны родителей очень помогла. Мама сказала: «Если тебе это нравится, то, пожалуйста, – занимайся».

«Желание быть ближе к самолетам оказалось сильнее»

– Я стала готовиться к поступлению в Военную академию на факультет гражданской авиации. Раньше девушки там учиться не могли. Я поступала в 2009 году, а набор для девушек открыли в 2008. Тогда поступила только одна. Помню, ее по телевизору часто показывали. После этого я тоже решила попробовать. Но не прошла медкомиссию.

Однако мое желание быть ближе к самолетам оказалось сильнее. Я поступила в Минский авиационный колледж на специальность «Техническая эксплуатация планера и двигателей». В группе была единственной девушкой среди 30 студентов.

«Первый раз сесть на велосипед тоже страшно»

– Переступила порог ангара весной 2015 года. Сначала многое казалось сложным. Первый раз сесть на велосипед тоже страшно. В колледже наша будущая работа не преподносится такой, какой она будет на самом деле. Там дают базовую подготовку: общее представление о том, как летают самолеты, как на самолете работают системы. А про конкретные самолеты не говорят: все они разные. Во время учебы была практика, она проходила на аэродроме при колледже, а преддипломная – в «Белавиа».

Первое время всегда азарт есть, интерес. Потом уже начинаешь по-другому смотреть на вещи: работы больше, времени порой не хватает помочь кому-то. Если какой-то новый дефект приходится устранять, то интересно поучаствовать. Например, одним из самых сложных заданий даже для опытных техников является замена двигателя в самолете. На это может уйти два дня. К счастью, двигатели приходится менять нечасто. А стандартные работы – они стандартные, интересного в них мало. Уже знаешь, что будешь делать, сколько времени уйдет. Но я не считаю, что занимаюсь монотонным делом.

Пока мы с Олей общались, в кабинет зашли ее коллеги, у которых я решила спросить, как они отнеслись к появлению девушки в их мужском обществе.

«Посмеивались сначала. Но у Оли все получилось. Она может дать фору ребятам, которые только приходят работать», – говорит коллега девушки. Сама Оля понимала, что нужно показать, на что способна, тогда коллеги увидят в ней в первую очередь хорошего специалиста. Так и получилось.

На мой вопрос «Ухаживать не начинали?» Оля рассмеялась и сказала, что у нее есть молодой человек. Который, кстати, тоже техник, коллега. Как оказалось, в мужском окружении девушка – с детства. Росла вместе с братьями, которые научили Олю играть в футбол и войнушку, а в колледже почти все одногруппники были парнями.

«В «чек» включены работы по осмотру, дефектации, сервесингу, если надо, то замена масла»

– Утром начальник смены каждому выдает «чек» – это лист со списком процедур, которые нужно провести технику с самолетом. Сюда включены работы по осмотру, дефектации – поиску неисправностей, сервесингу (обслуживание), если надо, то замена масла. Бывает, что меняем агрегаты, меняем шасси. Шасси – это не просто колесо, там целый комплекс. А для того, чтобы поменять шасси, нужно сначала самолет вывесить на специальных домкратах, чтобы тормозные колеса не касались земли. Это нелегко даже для парня. Поэтому такую работу мы делаем в команде. В салоне мы занимаемся мелким ремонтом: например, ремни безопасности порвались, спинка кресла не отклоняется, механизм полок не срабатывает, течь на кухне. В кабине пилотов проверяем систему управления: выпуск механизации крыла, наружное освещение, выход на связь с диспетчерской вышкой.

Когда на рабочее место приходит выпускник колледжа, он не имеет допуска ни на один тип самолета. Может только помогать другим специалистам. Для того, чтобы работать на Boing, я должна отучиться, узнать его конструкцию. У нас в авиакомпании три типа воздушных судов: Boеing, CRJ, Embraer. Их конструкции отличаются, есть, конечно, и похожие системы. И для того, чтобы работать с одним из этих типов, нужно получить допуск, образование. Учеба длилась около месяца, по 8 часов в день.

У меня сейчас 2 допуска: я могу работать с Boeing Classic и Embraer 175, 195. После того, как уже поработал на том или ином типе самолета вживую, учеба дается проще. А если бы сразу после колледжа отправили на самолет – было бы сложнее. Есть у нас опытные техники, у которых за плечами много лет работы в авиакомпании, – у них есть допуски практически ко всем типам, которыми пользуется «Белавиа». Нет простых самолетов, у каждого свои нюансы. Не могу сказать, что Embraer попроще Boeing, но он более современный, компьютеризированный. Наверное, за счет этого и обучение длится дольше. В планах – освоить еще какой-нибудь тип.

«Когда видишь, что другие пассажиры «убивают» кресла и столики, локти хочется кусать»

– Я летаю нечасто. А когда летаю, не могу смотреть, как ведут себя некоторые пассажиры. Когда видишь, что перед тобой кто-то «убивает» кресла, столики или полочки, локти хочется кусать. Максимум, что я им говорю, это: «Не закрывайте полочки, бортпроводники пройдут и сами все закроют, не ломайте!» Пассажиры разные бывают, некоторые умудряются даже стаканчики в унитаз бросать. И самое обидное: ты понимаешь, что потом ты придешь на работу, и тебе придется это чинить. В туалете мне один раз пришлось менять насос смыва. Это не очень приятное занятие.

«У нас весь персонал владеет английским языком»

– В свободное от работы время занимаюсь самообразованием, учу английский. Я владею базовым уровнем. Этого на работе хватает, но для себя хочется подтянуть разговорный.

У нас весь персонал владеет английским языком, так как вся документация ведется на нем и перевода нет. Например, в «чеке», что выдает начальник смены утром, все задания написаны на английском. И без знания языка ты просто не сможешь работать.

«А у вас какая реакция была?»

Оля говорит, что ее профессия никого не удивляет, так как она общается с людьми, которые занимаются тем же.

«А у вас какая реакция была?» – спросила нас девушка.

Реакция себя не заставила ждать, когда Оля повела нас к самолету и начала показывать, где у него какие детали и чем отличается один тип от другого. Оказывается, даже шасси у них разные: например, у CRJ они намного меньше и построены по-другому, чем у Boeing. Двигатель Boeing раза в два больше, чем у CRJ. Между собой техники ласково называют самолеты Сержик, Эмбраерчик, и только Боинг остается Боингом.

Когда мы оказались в кабине пилота, Оля объяснила, за что отвечает та или иная кнопка, рычаг.

– Здесь рычаг управления двигателем, а здесь – ручка управления закрылками. Это кнопки управления температурой воздуха в кабине и салоне самолета, – показывает Оля на верхнюю панель, которая расположена над пилотом.

Как оказалось, девушка является отличным пилотом в теории.

–  Перед взлетом командир берет управление: обжимает тормоза, выводит режим двигателей на взлетный, отпускает тормоза, и начинается разгон. При достижении скорости отрыва второй пилот отрывает машину от земли. Сразу при достижении устойчивого набора высоты по команде пилотирующего пилота убираются шасси. После пересечения определенной высоты убираются закрылки и происходит разгон самолета.

– А вы хотели бы попробовать сесть за штурвал? – спрашиваю Олю.

– Если честно, очень хотела бы попробовать, – ответила девушка. Глаза ее горели тем огнем, который обычно появляется, когда очень чего-то хочешь.

 

Александра ЯНКОВИЧ