Спасая жизнь

Профессию врача считают благородной, уважаемой и почетной. Но эти слова не описывают всю тяжесть, которую несет такой специалист каждый день. Его путь был и будет сложным всю его профессиональную жизнь: и интеллектуально, и эмоционально, а порой и физически.
Об особенностях своей работы и новой области в медицине – интервенционной кардио­логии – расскажет врач Ульяна Дриневская.

 

Осуществить детскую мечту

Я пришла в медицину, потому что перед глазами был пример мамы. Хотелось быть похожей на нее и по человеческим, и по профессиональным качествам. Она работает врачом-стоматологом. Как только я научилась говорить, то всем сообщала, что буду «шмакатологом».

С ранних лет я была уверена, что медицина – это мое будущее. Хотя в школе мне лучше всего давались филологические предметы, а в музыкальной школе пророчили успешную музыкальную карьеру. Но такие успехи я не считала поводом связывать свою будущую профессию с этими сферами.

В 9 классе, когда пришло время серьезно думать о выборе будущей профессии, я не металась. Знала, что стану врачом. Тогда я жила с семьей в Гомеле, но хотела подать документы в Минский медицинский вуз, потому что там училась мама. Я думала и о поступлении в учебные заведения других стран: России, Польши, Чехии. Но родители не хотели отпускать меня в другую страну, более того: я волновалась, что они не разрешат уехать даже в Минск.

В 10 и 11 классах я стала усердно заниматься и сосредоточилась на поступлении в вуз. Училась в «докторском» классе. Но углубленно мы изу­чали не только химию и биологию. Мы получили отличную подготовку по всем предметам.

В конце 11 класса я сконцентрировалась на ЦТ. Тогда система централизованного тестирования действовала только пару лет, и проходные баллы были очень высокими. Дело в том, что ЦТ предыдущего года было слишком простым. А в год, когда поступала я, его решили усложнить. Но я успешно прошла эти испытания, набрав довольно высокие баллы.

Когда ЦТ было позади, родители резко передумали и не захотели отпускать меня учиться в Минск. Пришлось подавать документы в Гомельский медицинский университет. Когда заполняла анкету на поступление, я рыдала. Меня успокаивали: говорили, что я обязательно поступлю, что даже с низкими баллами шанс поступить все равно есть. Но когда узнавали, что мои баллы вовсе не низкие, не могли понять, почему я плачу. А я просто не хотела подавать документы в этот вуз.

Тогда мои родители, поговорив с комиссией, все-таки сдались. Вспоминаю, что мы пытались доехать до Минска очень долго. В те дни купили около 16 билетов на поезд, потому что всякий раз перед отъездом нужно было искать ответы на какие-то новые вопросы (например, вопрос места в общежитии), которые могли перечеркнуть учебу в Минске.

У меня не было сомнений, что я поступлю. Мне хотелось быть стоматологом, поэтому я планировала выбрать соответствующий факультет. Но мой папа, инженер по специальности, резко стал против. Он видел мамин труд и считал, что ее работа сравнима с работой у станка. Он не видел в этом труде творчества, считал, что он слишком сложен физически, так как со временем у стоматологов могут появиться проблемы с позвоночником, а также опасен, ведь такие специалисты работают с химическими составами.

Мне кажется, мама всегда хотела, чтобы я пошла по ее стопам. Наверное, она задумывалась, что когда-нибудь мы вместе займемся частной практикой. Но позицию отца она тоже разделяла. Ведь она на собственном опыте знала, как это тяжело.

Тогда я не понимала протеста родителей, но не возмущалась, потому что была рада, что поступлю в БГМУ. Решила выбрать лечебный факультет и изучать основы основ медицины, зная которые можно будет прийти, например, к челюстно-лицевой хирургии.

 

Как выиграть в профессиональной лотерее

Первые два года обучения я завидовала ребятам со стоматологического факультета. Даже какое-то время была обижена на родителей. Конечно, сейчас это в прошлом. Оглядываясь назад, я понимаю, что все сложилось наилучшим образом. Кстати, сейчас я думаю о том, что выбирая наиболее комфортную деятельность для дочери родители вряд ли думали о хирургии, ведь работа хирурга далеко не так проста.

К тому же, уже будучи студенткой, я поняла, что больше не хочу быть стоматологом. Лечебный факультет открывает множество возможностей, и выбор сферы деятельности у специалиста, окончившего лечфак, огромен.

На третьем курсе в нашем университете появилась новая кафедра, которая стала изучать внутренние болезни. В числе преподавателей были и профессоры, и молодые педагоги, и врачи-энтузиасты. Они очень активно продвигали инновации в кардиологии. И мне это очень понравилось. В конце третьего курса меня выбрали старостой научного кружка по кардиологии. И хоть произошло это случайно, это событие очень сильно повлияло на мою учебу и интересы: каждый месяц мне нужно было готовиться к заседанию кружка, готовить научные студенческие работы. Помню, мне предложили писать на совершенно новую тогда тему, которая напрямую связана с моей нынешней работой – интервенционная кардиология.

Я с головой окунулась в эту область. Работая над статьями, начинала осознавать, насколько это круто. Тогда интервенционная кардиология была чем-то совершенно новым не только в Беларуси, но и в мире. Мне очень нравилось, что она совмещает в себе и хирургию, и кардиологию. Я была в восторге, что нашла то, что меня так вдохновляет. Казалось, что выиграла в лотерею.

 

На распределении все средства хороши

После пяти курсов студентов, с учетом успеваемости, распределяют на потоки: хирургический, анестезиологический, акушерство и терапия. Студенты выбирают будущую сферу деятельности и заполняют анкету, в которой нужно перечислить эти потоки в предпочтительном порядке, поставив на первое место тот поток, где хочется учиться больше всего, а на последнее – наименее привлекающее направление. После этого руководство факультета распределяет студентов по потокам, удовлетворяя сначала желания тех, кто учится лучше всего, затем рассматривает желания менее сильных студентов и так далее. То есть чем выше балл, тем больше возможностей попасть на тот поток, который нравится. К примеру, в мое время на акушерство был самый большой набор, следом шла хирургия, а затем – анестезиология и терапия.

К пятому курсу нужно иметь представление о специальности, которую хочется освоить. Ведь через год предстоит распределение, которое станет отправной точкой для начала будущей карьеры. И именно от успеваемости студента зависит, куда его распределят. Тогда его собственное желание будет весомым. Конечно, для этого нужно работать и стараться на протяжении всего обучения, проявлять настойчивость и жадно впитывать знания.

Как и в любых вузах, посещения научных кружков, инициативность, активное участие в конкурсах студенческих работ и выступления на конференциях могло помочь с распределением. Я хотела стать интервенционным кардиологом с третьего курса, старалась, хорошо училась, была вовлечена в научную работу. Я к этому шла, и у меня все получилось.

Как интервенционная хирургия спасает жизни

Традиционно, кардиохирургия – это операция на открытом сердце, работа с сосудами, питающими его. Да, она дает пациенту шанс спасения, но является довольно опасной. Для того, чтобы провести такую операцию, нужно вскрыть грудную клетку, подключить аппарат искусственного кровообращения, чтобы обеспечить нормальную циркуляцию крови, которая без перебоев должна питать организм. Это очень сложная операция, которая должна проходить точно и четко. В ней участвует большая бригада специалистов: кардиохирурги, реаниматологи, анестезиологи, ассистенты, лаборанты… Присутствует множество техники, которая обеспечивает приток крови к головному мозгу, и другой аппаратуры, а также инструментов… Такое вмешательство похоже на огромный механизм, детали которого должны слаженно работать, чтобы все прошло успешно.

Конечно, сегодня есть и другие варианты операций, есть мини-доступы к сердцу. При этом рассекается не вся грудная клетка, а делается только небольшой разрез. Тем не менее, это тоже довольно опасно и требует нар­коза. Кроме этого, такая операция – очень большой стресс для пациента, для его организма.

Малоинвазивная хирургия – специальность, в которой я работаю, – позволяет избежать серьезного кардиохирургического вмешательства. Почти все такие операции проходят без наркоза, если не брать очень серьезные случаи, при которых пациент находится в тяжелом состоянии и врачам приходится даже проводить интубацию – искусственную вентиляцию легких.

Для сравнения: во время стандартной операции, которую проводят интервенционные хирурги, пациенты не только в сознании: они могут даже говорить. На теле нет никакого разреза, есть только прокол иглой в бедре либо руке. Таким образом врач проникает в бедренную либо лучевую артерию соответственно. В артерию вводятся специальные инструменты-трубочки, которые проходят по всем сосудам и доходят до сосудов сердца. Когда эта трубочка будет установлена в сосуд сердца, она становится свое­образным туннелем, через который врач вводит другие инструменты и открывает артерию.

Основная категория наших пациентов – люди, пережившие инфаркт. Инфаркт – это состояние, при котором, сосуды сердца закрываются либо критически суживаются. Это значит, что в каком-то участке сердце не получает необходимого количества крови. В таком случае клетки умирают, и кардиомиоциты – мышечные клетки сердца – замещаются на рубцовую ткань, которая не может выполнить функции, необходимые для достаточного кровообращения. В таком случае какой-то участок сердца просто «отключается».

Сердце – это своеобразный насос, и если с его клетками произошло вышеописанное, оно не может нормально качать кровь. Чем обширней инфаркт, тем выше риск остановки сердца.

До интервенционной хирургии такие задачи решала только открытая хирургия. Но сейчас наступило новое время. Риски сократились, пациенты легче и быстрее восстанавливаются, их организм меньше травмируется. Теперь мы можем помочь любому пациенту, даже 90-летнему, который через неделю может быть выписан. Более того: если доступ к сердцу осуществлялся через руку, то человек сразу же после операции может самостоятельно встать с операционного стола.

Мы проводим и плановые операции, которые предотвращают возникновение такой катастрофы, как инфаркт. Конечно, интервенционная кардиология решает не все проблемы. Многим занимается традиционная кардиохирургия. Но если говорить про экстренную помощь при инфарктах, когда каждая минута на счету, то интервенционная хирургия – это то, что спасает жизни.

 

Особенности труда

Чтобы работать в сфере интервенционной хирургии, нужно иметь хорошее здоровье. Ведь если хочешь помогать людям, ты должен быть на это способен.

В моей работе присутствуют риски и профессиональная вредность. Мы работаем с рентген-техникой, а это значит, что труд сопряжен с облучением. Специалист каждый рабочий день проводит под рентгеновскими лучами. Да, мы носим специальную амуницию, которая в среднем весит около 10 килограммов, а значит помимо хорошего здоровья нужно быть сильным и выносливым. Поэтому среди интервенционных хирургов так мало женщин.

Интервенционные хирурги работают в операционных, где соблюдаются условия стерильности. Это не одна комната, а большой операционный блок, состоящий из стерилизационных комнат, ординаторской, консультативной комнаты, моечной, пред­операционной и самой операционной. Стены комнаты, в которой происходит операция, утолщены свинцом, чтобы излучение не проникало за пределы помещения. В ней есть огромное окно, за которым находится пультовая. Там стоят мониторы, на которых отображается то же, что видит хирург. В пультовой находится анестезиолог, который контролирует состояние пациента, анестезист, который в любой момент может зайти в операционную и оказать помощь пациенту, а также рентген-лаборант, который отвечает за настройки аппарата. Также там могут находиться и другие врачи.

Именно рентгеновское излучение позволяет нам работать без разрезов. Смешанное с кровью специальное контрастное вещество под излучением позволяет видеть все необходимое. И поэтому наш операционный стол оснащен специальным аппаратом, который производит излучение, а также экранами, на которых отображается вся картина.

 

Сложности работы

Не любя врачебное дело, не стоит этим заниматься. Путь врача сложный: трудная учеба в университете, долгое приобретение навыков и опыта, регулярное изучение своей сферы деятельности на протяжении всей жизни… Учебе нужно уделять внимание каждый день, иначе наступит момент, когда нить инноваций и новаторств ускользнет, и словить ее будет уже невозможно.

Сегодня медицина – доказательная. Нельзя делать свою работу, основываясь лишь на своем мнении. Безусловно, клиническое мышление – очень важная составляющая врачебной работы, но есть еще и доказательная база. Ведь каждый метод, каждое лекарство сначала исследуется, изучается. Нужно отслеживать статьи, чтобы знать, с чем и каким образом можно работать. Поэтому прежде, чем захотеть стать врачом, нужно задуматься, насколько ты любишь учиться.

Хирургия – это тяжело физически. Нужно быть выносливым, стрессоустойчивым, иметь быструю реакцию. Также нельзя поддаваться панике. В некоторых случаях следует быть прагматичным: работая по плану, нужно иметь несколько других планов на всякий случай.

Хирург – это сдержанный, расчетливый человек, человек-тактик. Он должен понимать, что повлечет то или иное его действие. Поэтому у него должны быть очень прочные знания по анатомии, физиологии, фармакологии и другим областям медицины.

Я не очень верю в эмоциональное выгорание. Считаю, что если любишь свою деятельность, то не будешь рассматривать ее как акт работы, который тебя изнашивает. Безусловно, работа выматывает, но когда видишь результат, все компенсируется. Ощущаешь радость после успешной операции. Да, бывает и наоборот. Но когда пациент, побывавший на грани жизни и смерти, чувствует себя гораз­до лучше, – это прекрасно.

Вера ЖИДОЛОВИЧ